ДЕТИ РАДИАЦИИ. ПОМИЛУЙ НАС...
апрель 08, 2021
памяти сценариста, журналиста Владимира Смирнова
документальный рассказ
Август 1991-го года … Я сидела в кресле и думала что делать дальше. Это уже не впервые когда должна была принимать решение единолично и опять с нуля. На журнальном столике лежали медицинские документы, различные результаты анализов и обследований, эпикризы, а сверху всего этого - справка о присвоении группы инвалидности и пенсионное удостоверение. Жизнь в очередной раз бросила мне вызов: двое малолетних больных ребёнка, финансовые проблемы и вот теперь ещё и я — инвалид третьей группы по общему заболеванию с мизерной выплатой.
Я только выписалась из одной больницы, но тут же была направлена уже в другую. Лечение не принесло желаемого выздоровления, а постоянная тахикардия и тремор во всём теле забирали все силы. Но мысли о детях, их будущем не покидали ни днём, ни ночью..., я просыпалась и засыпала только с одним — что делать дальше?! И вот за этим занятием мои думы прервал телефонный звонок, я нехотя подняла трубку и на другом конце провода быстро заговорил мужской голос: « Валентина Владимировна, пожалуйста выслушайте..., я знаю что Вы сейчас болеете, но это очень важно. Наш полтавский сценарист Володя Смирнов собирается снимать фильм и очень нужна Ваша помощь»,- нехотя выслушав я ответила: «Хорошо, но чем я могу помочь..., я уже не работаю в организации и не владею ни ситуацией, ни информацией?!»,- мужчина продолжал говорить: « Владимировна, Смирнов будет снимать фильм о детях пострадавших в следствии аварии на ЧАЭС. Вы же занимались и принимали участие в судьбе семьи Величко. Володя хотел бы записать интервью с Вами..., соглашайтесь!». Волшебные слова «дети чернобыля» возымели своё действие - я согласилась на интервью и мы договорились о встрече с Владимиром Смирновым.
С мыслями о предстоящем интервью я окунулась в воспоминания событий произошедших несколькими годами тому назад...
…
Осень 1989-го года была серой и очень неприятной, часто дождило, а от этого настроение становилось совсем никудышным. Мой младший сынишка проходил очередное лечение и его лечащий врач П*****о пригласил меня на консультативную беседу. Доктор, от Бога и истинный адепт клятвы Гиппократа, уже пару лет лечил и наблюдал ребёнка. Благодаря его профессионализму и врачебному опыту удалось избежать самого страшного..., он вырвал сына из лап смерти в буквальном смысле слова. Мальчик поступил в крайне запущенном состоянии после практического игнорирования коллегами и доктору пришлось исправлять их ошибки спасая больного. Медик не раз и с нескрываемым возмущением высказывался крайне не лестно в адрес недолугих коллег. Именно этому врачу и подведомственному ему персоналу я обязана жизнью и здоровьем моего младшего сына.
Доктор пригласил в кабинет при приёмном покое и начал нелёгкий разговор ( где «Д» - доктор, «М» - мать):
Д. - Валентина Владимировна, я пригласил Вас чтобы объяснить дальнейшую судьбу Вашего сына. Мальчика мы спасли и его жизни ничего не угрожает, но болезнь никуда не ушла и она в любой момент может о себе давать знать. Увы и к сожалению, Вы должны согласиться и принять что это теперь на всю его жизнь.
У него произошли необратимые органические изменения..., ему необходимо будет долго наблюдаться, проходить регулярные лечения, а ещё Вам нужно будет подумать о его социализации.
Я внимательно слушала, но ещё не понимала к чему клонит врач. Понятно было что разговор не из лёгких.
Д. - Вы, как ответственная мама, должны очень внимательно подумать, прежде чем принять окончательное решение. Дело в том, что Вашему сыну показана инвалидизация, он нуждается в домашнем обучении, постоянном уходе, но это не всё. Вы должны принять решение, что если он будет освидетельсвован как инвалид, чему есть все основания, то у него в будущем возникнут большие проблемы: он не сможет работать в ряде профессий, водить машину, он не будет служить в армии, не сможет поступить в ВУЗ на определённые факультеты и т. п. Если же Вы откажетесь, то потеряете возможность получать пенсию по уходу за инвалидом и это будет Ваша личная финансовая проблема. Кроме того, даже если Вы посчитаете признать ребёнка инвалидом, то, в силу непреодолимых обстоятельств, его инвалидность не будет признана как последствие в связи с аварией на ЧАЭС и даже я не смогу Вам в этом помочь. Вы должны самостоятельно решить.
Это откровение было как очередной гром среди ясного неба. А доктор продолжал.
Д. - Мамочка, Ваш сын нуждается в Вашей помощи. Вы и только Вы можете определить его будущее. Вы должны понять и принять то что Ваш сын не станет учёным, профессором или академиком, он не станет чемпионом и Вам не нужно требовать от него невозможного в жизни, образовании, но он может быть достойным человеком ведущим обычный образ жизни.
Научите его какому-нибудь ремеслу.
Затем, немного помолчав, добавил:
Д. - Обществу очень даже нужны и важны люди умеющие веники вязать.
На этих словах разговор закончился, доктор ушёл по своим делам, а я осталась думать о предстоящем решении.
Я возвращалась домой полностью «убитая» словами врача спасшего моего сына..., я не плакала, но слёзы ручьём просто стекали по лицу. Вернувшись домой, в почтовом ящике, обнаружила толстенькое письмо от моей коллеги и подруги по Припяти и небольшим сообщением от её мужа Александра работавшего на ЧАЭС.
Немного успокоившись, дети не должны были видеть мои слёзы, я принялась читать письмо. В небольшом послании сообщалось что на ЧАЭС прошла конференция из числа работников станции, участников ЛПА ( ликвидация последствий аварии) и эвакуированных из зоны отчуждения ЧАЭС, принято решение создать чернобыльскую общественную организацию и образована инициативная группа. В конверте также был проект устава будущей организации и пара экземпляров газеты малотиражки «Трибуна энергетика». Это письмо радикально повлияло на моё решение в отношении дальнейшей судьбы моего сынишки — я отказалась от признания его инвалидом и решила бороться за будущее моих и других детей.
Пара дней как наши припятчане и чернобыляне уже знали о создании чернобыльской общественной организации в Киеве. Мы сразу же собрались и создали инициативную группу из нескольких человек, а мне поручили написать ответное письмо, что тут же было выполнено. Через несколько дней я получила ответ с планом действий, целях и задачах создаваемой организации, а также письменным уведомлением о том что всесоюзная инициативная группа возлагает на меня полномочия по созданию общественной организации в нашем регионе — это был почти официальный документ дававший мне возможность представлять интересы чернобыльцев.
Мы сразу же приступили к работе, необходимо было разработать документы, разыскать лиц имевших отношение к Чернобыльской аварии, написать обращение в местные СМИ о готовящейся областной конференции. Небольшая группа припятчан и чернобылян взвалила на себя огромнейший груз, слух быстро разнёсся в народ и к нам начали подтягиваться ликвидаторы, многие их которых не верили в нашу затею. Инициативной группой было принято решение начать развивать связи и взаимосотрудничество с другими общественными организациями и органами власти. Мне было поручено сходить и познакомится с председателем территориального отделения фонда «Милосердия и здоровья» , который также являлся руководителем регионального комитета телерадиовещания, Василием Фёдоровичем Котляром. Я должна была попросить оказать информационную помощь о порядке создания и функционирования благотворительных обществ, в общем интересовала организация рутинной работы, бухгалтерия, отчётность и т. п.
Полная энтузиазма и оптимизма я пошла на встречу к В.Ф. Котляру. На месте его не оказалось и секретарь предложила подождать, но неизвестно сколько и я стала ждать. Прошло коло 1,5 — 2 часа, время подходило к концу рабочего дня, а руководителя всё не было на месте. Наконец дверь распахнулась и вошёл огромный, в зимнем пальто на распашку, мужчина за которым, виляя хвостом, забежала собачонка- дворняжка. Последовала команда накормить собачку, он поплескал её по бокам, пошёл в личный кабинет и животное побежало следом, а я осталась ждать дальше, но милая сцена с обласканным животным ни чуть меня не разочаровала.
Минут через 15 секретарь вывела пёсика восвояси и мне было позволено войти. Я назвалась и протянула лист от всесоюзной инициативной группы из Киева. Хозяин кабинета швырнул этот документ в меня и начал громко кричать и обвинять чернобыльцев, называя не самыми лестными словами. Абсолютно несвязные и бессмысленные фразы, в моём лице, были брошены в адрес всем чернобыльцам, но я дослушала весь этот бред до конца, взяла свой документ, извинилась что заняла столько времени у столь важного человека и с гордо поднятой головой вышла из кабинета.
Дома мы встретились нашим активом и я рассказала о походе в фонд «Милосердия и здоровья», окончательно пришли к выводу что только сами сможем преодолеть игнорирование и тотальный саботаж назревших и накатывавшихся как снежный ком чернобыльских проблем. К этому времени в нашем маленьком сообществе эвакуированных уже умерло 3 человека, которые не имели никакого отношения к ЧАЭС: пенсионер, преподаватель ПТУ, тренер спортивной школы; по области среди детей появились круглые сироты, чьи родители умерли в первые годы; в соседнем корпусе у припятского мальчика диагностировали рак щитовидной железы..., наши эвакуированные не вылезали из больниц и при этом не получали необходимого лечения, ибо по прежнему над нами довлели придуманная «радиофобия», «пострадавших среди цивильного населения нет», истинное положение просто замалчивалось.
Несмотря на неудачный поход в фонд «Милосердия и здоровья» мы не теряли оптимизма и стучались во все двери. Заявленные в стране гласность и перестройка возымели своё и наши усилия увенчались успехом. Местная молодёжная газета опубликовала небольшой репортаж о создании чернобыльской общественной организации и о нас узнали во всей области. Школа где учились наши дети предоставила зал для проведения учредительного областного собрания, но сопротивление и саботаж чиновниками был огромным — нас не хотели замечать, но остановить процесс было уже невозможно. Мой домашний телефон не умолкал, люди потоком приходили прямо домой: эвакуированные, первые переселённые и каждый со своими проблемами, стали подтягиваться первые участники ликвидации аварии на ЧАЭС..., многие не верили что у нас что-то получится, но всё равно приходили и приходили, начали приезжать со всей области и даже других городов. Из числа самих себя мы создали юридическую, медицинскую и социальную группы, стали документировать и фиксировать все обращения — мы уже существовали и работали, без названия, юридического адреса, регистрации, но работали.
В феврале 1990-го года на многотысячном оппозиционном митинге я выступила и во всеуслышание объявила о создании чернобыльской общественной организации и призвала всех неравнодушных обратить внимание на эту категорию общества. К нам потянулись экологи, медики, молодые учёные изучающие последствия аварии и просто граждане которым было не всё равно.
съезде "Союза Чернобыль"
Однажды к нам обратился за помощью молодой человек, он принёс кипу различный бумаг, которые мы пристально изучали. Если мне память не изменяет то на тот момент он и его жена были студентами, а их маленькая дочурка находилась на лечении в реанимации, у неё диагностировали острый лимфобластный лейкоз. История рассказанная Анатолием Величко тронула всех нас и мы изо всех сил кинулись спасать девочку, наши припятчане и чернобыляне обращались на свои предприятия с просьбами оказать финансовую помощь, ездили по крупным предприятиям которые вели внешнеэкономическую деятельность, так как нужна была валюта. Немецкая клиника готова была принять ребёнка на лечение и родители занимались оформлением выездных документов — это была очень сложная и долгая процедура в те времена.
Мама девочки, будучи беременной, поехала в декретный отпуск к родителям, жителям даже в голову не приходило что населённый пункт после аварии на ЧАЭС попал в зону повышенной радиации, люди вели обычный образ жизни, питались продуктами с огорода и даже не подозревали об опасности и в марте 1987-го года родилась абсолютно здоровая девочка, а в 1989-м у ребёнка диагностировали острый лейкоз.
Я же решила не терять время и пошла на приём к чиновнику горздравотдела Кощейкину (фамилия изменена) , беседа была очень тяжёлой: мой оппонент всячески пытался уходить от вопроса лечения, убеждал меня что наши советские врачи вполне могут лечить такие болезни и что он не видит надобности ехать в Германию и тратить такие колоссальные средства на одного ребёнка. Я уже не раз сталкивалась с игнорированием и саботажем чернобыльских медицинских программ со стороны этого чиновника. Как угодно, под любым предлогом чернобыльцам отказывали в установлении реальных диагнозов, я постоянно ссорилась и ругалась, грозилась обратиться в суд.
Не смотря на страшное противодействие со стороны некоторых чиновников, но мы таки получили на руки гарантийные письма о выделении валютных средств для лечения маленькой Танечки от нескольких промышленных предприятий — это была маленькая победа для большого и важного дела.
В конце марта 1990-го прошла учредительная областная конференция, где уже окончательно было принято решение о создании общественной организации «Союз Чернобыль», а меня избрали его председателем. 12 апреля облисполкомом была проведена регистрация и мы обрели официальный статус, открыли счёт в банке, изготовили штампы и печати и даже получили скромное полуаварийное помещение. Работа забила ключом, чернобыльцы шли и шли, с проблемами и просто для того чтобы пообщаться со своими и среди своих, а мы не переставали и продолжали дальше бегать и хлопотать о маленькой девочке, которой с каждым днём становилось всё хуже и хуже. Её мама всё время была у малышки, а мы же поддерживали связь с папой и вот однажды Толя позвонил мне и сообщил что выездные документы готовы и они с женой в назначенное время идут получать. Мы были очень рады что появилась надежда на спасение девочки.
И вдруг телефонный звонок, взволнованный Толя, папа девочки, рассказал что когда они с женой пошли в ОВИР то выяснилось что их документы «потерялись» и их нет... Как такое могло быть?! Как в таком органе могли потеряться документы — стало понятно что кто-то явно не хотел чтобы девочка попала на лечение за рубеж. И родители начали сбор документов сызнова, а время не просто уходило, оно убегало... Ситуация становилась очень критичной.
В четвёртую годовщину аварии на ЧАЭС мы провели первый общегородской митинг-реквием и я конечно же обратилась к горожанам поддержать семью Величко. Неравнодушных было очень много: студенты ВУЗа, преподаватели, друзья и просто неравнодушные перечисляли деньги для лечения Танечки, сбор средств продолжался, а родители бегали и восстанавливали «утерянные» документы.
Через два дня, 28 апреля 1990-го года, позвонил папа Толя и сообщил что его Танечка умерла...
…
Телефонный звонок оторвал меня от грустных воспоминаний и вернул в настоящее. Я подняла трубку, на другом конце бордо и быстро заговорил мужчина: « Валентина, я, Владимир Смирнов — автор сценария фильма. Мы с командой с Центральной студии документальных фильмов,... Москва, снимаем о чернобыльских детях умерших в следствии аварии на ЧАЭС..., это будет бомба..., мы будем писать интервью с семьей Величко, «Союз Чернобыль» занимался вплотную, нужно и твоё слово...»,- он сразу же заговорил со мной на «ты», это очень импонировало и настроило на дружескую беседу. Мы договорились когда и куда мне необходимо подойти.
19 августа 1991-го года я подъехала к гостинице «Турист», с собой взяла различные бумаги, если понадобятся и у меня всё готово. Из номера вышел очень взволнованный и озадаченный чем-то режиссёр Василий Забабурин, растерянно посмотрел на меня в упор и произнёс: «Валентина, я только что разговаривал с Москвой..., там на улицах танки..., ты понимаешь что это значит?... в городе танки...»,- я ещё не понимала о чём речь, так как сегодня не смотрела телевизор, а он продолжал: «Какой фильм?!... Да это же прямо на вокзале конфискуют камеру, засветят плёнку... Это же путч! Что делать?!»,- я абсолютно спокойно ответила : « Во все времена снимали и что-то обязательно оказывалось на полке. Ваша работа делать фильмы.» Он враз опомнился и скомандовал: « Снимаем!».
Меня усадили в кресло прямо в холле гостиницы, я слегка успела привести себя в порядок чтобы после больницы не выглядеть совсем ужасно. Выставили свет, разместили камеру и начали работать: я говорила и говорила, нужно было рассказать многое и об онкобольных детях, и о сиротах, и о саботаже, и много о чём ещё... Интервью было отснято, я вернулась домой, а киношники в тот же день поехали во, взбунтовавшуюся и под ГКЧП, Москву.
Осенью в городе был проведён премьерный показ фильма «Помилуй нас...», в зале было много эвакуированных, ликвидаторов, просто горожан. Со вступительным словом выступили режиссёр Василий Забабурин и сценарист Владимир Смирнов. Один раз его показали на независимом канале и больше ни один канал не рискнул его показать.
Вскорости Советский Союз прекратил своё существование и история с фильмом канула в неизвестность. Я была уверенна что он уничтожен либо где-то пылится на полке в полном забытьи так и не найдя своего зрителя.
…
2021-й год: 35-я годовщина аварии на ЧАЭС; на планете бушует пандемия коронавирусной инфекции, в следствии которое огромнейшее количество умерших и миллионы заболевших; в мире экономический кризис с одновременным прогрессом в астронавтике — люди готовятся покорять Марс; виртуальный биткоин побил все финансовые рекорды. Технический прогресс достиг небывалого расцвета, а человечество теперь может работать дистанционно не выходя из дома, телефоны настолько многофункциональны что заменяют кино- и фото- студии, товары может доставлять беспилотный аппарат, а люди могут общаться друг с другом в онлайн находясь в разных концах планеты, интернет теперь необходимость проникшая во все отрасли жизнедеятельности.
Я, уже далеко не молодая с кучей возрастных болячек, живу в селе и веду соответственный образ жизни, предпочитаю одиночество и дружу с самым верным человеком — рыжим котом. Мой сын не стал ни учёным, ни профессором или академиком, он не стал чемпионом и я не требую от него невозможного в жизни, но он вырос достойным человеком ведущим обычный образ жизни: женат, у него прекрасная жена и замечательная дочурка. Тогда, в далёкие 90-е гг, врачи смогли остановить прогрессирование болезни, но она не исчезла и в любой момент может вновь о себе заявить, я никогда об этом не забываю.
Недавно интернет-подруга в личном сообщении прислала ссылку на видео в YouTube и на экране я увидела до боли знакомые лица — это был давно забытый документальный фильм «Помилуй нас...».
Очень удивительный фильм с не менее удивительными историями главных героев и его создателей:
В семье Величко через какое-то время родилась дочурка, я их встречала пару раз, но о теперешней судьбе ничего не знаю;
Василий Котляр продолжал работать в фонде «Милосердия и здоровья» и руководил региональным телерадиокомитетом, но в скорости был уволен, а его дочь благополучно эмигрировала на ПМЖ в Германию;
Начальник ОВИР продолжал как ни в чём не бывало работать, о его настоящем мне не известно;
Чиновник горздравотдела Кощейкин руководит одной из больниц города, а его дети очень даже неплохо поживают, его сын — депутат высокого ранга;
Автор сценария Владимир Смирнов в конце 90-х гг заболел очень тяжёлым недугом, общественность города пыталась собрать средства на его лечение за рубежом, но к сожалению он умер, оставив по себе фильм «Помилуй нас...», несколько изданных книг на военную тематику.
Спустя 30 лет с момента выхода фильма можно по-разному относится к той эпохе, но фактом является то что это рассказ о реальных людях, реальных бедах — он настоящий.
8 апреля 2021 г
автор: Звезда Полынь ( Валентина Владимировна Михайлова - Донец)
Комментарии
Отправить комментарий